Мои перчатки слишком дорогие, чтобы бросать их в кого попало.
Автор: я.
Для: Ко.
Фэндом: Bleach
Название: Весна.
Герои: Кучики Бьякуя, Кучики Рукия.
Жанр: ангст с элементами романтики.
Бета: Mister_Key
Отказ от прав: во всем виноват Куботайт.
читать дальше
Кучики-сама…
Тихий голос. У него создается ощущение, что говорящая боится произнести неверные слова, хотя таким обращением она лишь покажет свое почтение. Но еще страшнее ей сказать то, что должно. Эти слова придется говорить часто и привыкать следует уже сейчас.
- Тебе не нужно называть меня так.
Однако недовольство в его голосе вызвано не ошибкой девушки, ведь самому Бьякуе использованное обращение кажется правильным и естественным. Здесь он согласен с ней, ведь при мысли, что Рукия должна называть его братом, что-то недовольно ворочается в груди. Этому внутреннему протесту глава Великого дома предпочитает не искать объяснений. Бывают вопросы, ответы на которые слишком многое меняют. Но одно Бьякуя знает точно - не то, что Рукия рождена за пределами белых стен, гложет его сердце. Хисана признала ее достойной, этого было достаточно, и он сам принял ее в семью, назвал сестрой – Кучики.
-Нии-сан, Бьякуя-нии-сан, аники, – она пробует раз за разом; слова неестественны и тяжелы, приходится растягивать гласные, чтобы хоть немного смягчить их звучание. Словно ребенок, учащийся произносить свои первые слова. Он уже догадывается, что они значат, и теперь хочет подтвердить свое знание. Но Рукии сложнее. Она знает и значение слов, и ответственность, которой они наделят того, к кому будут обращены. Она не знает одного - зачем этот человек с пустыми, будто вычерпанный колодец, глазами стремится заковать себя такой тяжелой цепью.
В детстве Рукии не было кукол и сказок на ночь, она не строила воздушных замков, а пределом ее мечтаний было не расписное кимоно, прогуливаясь в котором ты непременно вызовешь завистливые взгляды подруг, она мечтала о другом. Плотный ужин, такой, после которого тело, устав и насытившись, клонило в сон наяву. Надвигается приятная усталость и хочется растянуться на земле, прикрыть глаза и слушать-слушать, жизнь течет вокруг, и в ее шуме можно найти то, о чем и не подозревала раньше. В детстве ее компания, все пятеро, любили послушать леденящие кровь истории об ужасающих бусо*, обитающих на окраинах восьмидесятого района, о Они**, с которыми сражаются храбрые шинигами. Как будто в их жизни не хватало проблем и страхов, а каждый из них в любой момент мог вернуться к семейному очагу, прогоняющему кошмары сна и яви. Над этим «пострашней» они смеялись - просто потому, что ничего другого не оставалось.
Ночью, у почти погасшего костра, громким полушепотом пугали друг друга, а когда новички увлекались рассказом, Абараи, тихо подкравшись сзади, хватал одного из них под ребра. Оглядываясь назад, Кучики Рукия могла сказать, что ее жизнь в Руконгае была до невозможности простой и прямой, и даже счастливой, ведь ей так мало нужно было для счастья.
Однако та, маленькая Рукия, могла бы рассказать, и о том, как часто она останавливалась возле дома, откуда доносился беззаботный девчачий смех, и, приникнув к ограде, смотрела на девочек, наряженных в новые, цветастые кимоно, играющих в куклы.
Теперь, если она захочет, у нее будет и кукла в дорогих парчовых нарядах, украшенная шелковыми лентами, и столько кимоно, сколько нужно сестре Бьякуи-нии-сама, чтобы выглядеть прилично. Пока что ей хватает одного, настоящего, еще никем не ношенного, но Рукии почему-то не хочется его надевать. Ей нет нужды бояться голода и зимы, слуги обращаются с нею почтительно… Могла ли она мечтать о подобном незаслуженном счастье?
Только ежедневные встречи за общим столом и вид шинигами, чьи глаза пусты и словно бы от природы лишены всякого выражения, не дают ей покоя, вновь и вновь вынуждая задаваться одним и тем же вопросом.
Когда не стало Хисаны, Бьякуя уже не знал, для чего он живет. Первые дни, просыпаясь после беспокойного сна, содержимого которого он не помнил, Бьякуя позволял себе несколько секунд веры в то, что случившееся - лишь убедительный кошмар, его жена здесь, сейчас ее рука ободряюще коснется плеча, наваждение рассеется, и треснет ледяная корка, которая покрыла его сердце. Желание вернуться во вчерашний день, в тепло и солнце, в ласковый утренний свет, сквозь приоткрытые седзи ласкавший любимое лицо, было нестерпимым. Там каждое утро распускались цветы, там была ее жизнь. В том мире, что Хисана, уходя, забрала с собой, была и его жизнь,- сплетенные вместе, они цвели, как распускающийся под окном вьюнок. А здесь были слова о долге, семье, низкое грязное небо и голые остовы деревьев.
Раньше страх обходил Бьякую стороной, а опасность была всего лишь вызовом его силе, даже если превосходила то, с чем может справиться человек. Но теперь он постыдно бежал, прячась в комнате с простыми, бумажными фусума, дайрибинаи***, смотревшими на него пустыми стеклянными глазами, и блеклым образом, созерцание которого вызывало лишь горечь. Ведь каков бы ни был портрет, он всегда будет лишь бледным подобием для человека, который ценил оригинал выше своей жизни. В этой комнате не зажигали свечей, не протирали полы, не выбрасывали циновки, и даже входить сюда приходилось быстро, раздвинув створки дверей лишь настолько, чтобы не ободрать себе локти. Здесь жила Хисана. Это была ее комната, каждая вещь хранила отпечаток ее руки, а в воздухе чувствовался ее запах. Приходя сюда, он дышал ее дыханием, все еще сохранившимся в душном воздухе комнаты.
И только здесь Бьякую оставлял его новый противник - страх забыть. Забыть солнечные пятна, скользившие по лицу жены, когда она тихо сидела под цветущими деревьями, любуясь миром, тонкую розовую вуаль, накрывавшую сад в дни праздника цветения сакуры. Забыть смех, возгласы, стоны, слова…
Забыть Хисану.
Сделать то, на что у хрупкого создания не хватило времени. Бьякуе некогда было отдыхать: слишком многое следовало сделать. Были минуты, когда он поражался тому, как много усилий прилагала его девочка-жена. Но нет ничего, что длилось бы вечно, и чем меньше становился список дел, тем больше Бьякуя сожалел о поспешности, с которой выполнял дела, начатые его супругой. Отвратительные дальние районы и люди, их населявшие, но они оживляли Хисану.
Самое сложное, сберегаемое, что даст жизнь его памяти на десятки лет вперед. Её сестра, живое напоминание о днях безвозвратно ушедшего счастья. Мог ли он отказать, не выполнить последнюю просьбу женщины, чья радость наполняла его жизнь горячей кровью?
Он делал для нее, что мог. И сделал бы все, что угодно.
Лишь потом, когда сомнение сорной травой пустило корни в его сердце, Бьякуя вынужден был признать: знай он заранее, что сестры окажутся настолько похожи, и дать обещание было бы куда сложней... Не потому что сомневался в жене, мудрый глава семьи верил ей безоговорочно, не потому, что каждый взгляд, брошенный на сестру, иглами пронзал сердце, а потому, что он хотел любить Хисану. И теперь Бьякуя не знал, что делать дальше, не осталось фраз, и он признал - его жена умерла.
А ему приказала жить.
- Что в тех комнатах? - любопытствует Рукия, поднявшись на второй этаж и, положив ладони на перила, рассматривает место, которому предстоит стать ее домом. Владения Кучики велики и прекрасны, здесь есть место строгой геометрии традиционного дома, но и зелень живых садов ласкает уставшие за день глаза, есть где поселиться темноте и успокаивающему теплому свету, есть десятки людей и места, где чувствуешь себя единственным человеком на много кён**** вокруг.
- Это комнаты Хисаны-сан.
Девушка смущенно умолкает и отводит взгляд от плотно сдвинутых седзи, за которыми таится темнота.
- У меня есть для тебя подарок.
Рукия, вернувшаяся после занятий и торопившаяся к себе, останавливается, услышав голос главы дома. Бьякуя идет через сад, не оглядываясь и зная, что сестра следует за ним.
Спустя несколько недель после ее появления в доме Кучики, Бьякуя показывает ей то, что когда-то совсем по-мальчишески прятал от Хисаны, в очередной раз вызывая возмущение стариков и восхищение юнцов. Многие из них назвали бы его поступок предательством, но не Хисана. И поэтому Бьякуя чувствует себя свободным.
На плечи Рукии опускается тяжелая, грубоватая ткань. Она обволакивает тело и волнами ложится за спиной. Белоснежная, слегка шершавая материя контрастирует с иссиня-черным цветом ее волос, искрится свежевыпавшим несмятым снегом, а черные нити, ветви сливы, усиливают контраст. По краю подола, вверх, к рукавам, поднимаются створки золоченой клетки, распускаются нежно-розовые крупные цветы, вспыхивающие на кончиках лепестков бордовым пламенем, серые птицы перелетают с ветки на ветку. Хрупкое равновесие держится на контрастах, утонченный союз обманчиво несочетаемых цветов, убери один, и композиция развалится, пропадет изысканность, рисунок превратится в безвкусное нагромождение режущих глаз линий.
На миг у девушки возникает ощущение, что накидка изначально предназначена ей одной. Для нее ткали драгоценный шелк, растирали травы, чтобы выкрасить каждую из нитей. Створки клетки отворяются, серые птицы преследуют рассыпавшиеся по плечам пряди, утикакэ***** идет ей неимоверно, подчеркивает все достоинства ее внешности. Конечно же, оно не может быть сшито для нее, такие одежды передают из поколения в поколение и хранят внутри семьи. А девушка не так давно в этом доме, чтобы даже самый искусный портной успел справиться с такой задачей.
Рукия, подобрав подол и сделав пару шагов, разглядывает себя в принесенное накануне зеркало, а Бьякуя понимает, что мысль, посетившая его когда-то, оказалась правдой – Хисана оживает. На стене, в свете бумажного фонаря, четко видна ее тень , она оборачивается, а мгновение спустя он ловит на себе взгляд Рукии, отвернувшейся от зеркала. И Кучики-тайчо опускает руку, потянувшуюся к седзи, отступает назад, в духоту.
- Это подарок тебе. От Хисаны. – Шепчет он на ухо, наклонившись. Не случится ничего страшного, если он преодолеет несколько шагов, что их разделяют, наклонится и разгладит складки на ее рукавах - и так он и поступает, но взгляд его направлен туда, куда падает свет от лампы. Спустя секунду он находит в себе силы посмотреть на замершую девушку.
Некоторое время он живет идеей о том, что должен защищать это хрупкое существо, Хозяйку Тени, избавиться от страха не удается, теперь он подстерегает его с другой стороны.
И Рукия уходит. Возвращаются семейные заботы, отрядные обязанности, после продолжительной засухи наступает сезон дождей, и река жизни снова течет по старому руслу, нужно плыть, иначе утонешь и увлечешь за собой не один десяток пловцов.
Его страх пытается стереть из сознания то, что было дорого Бьякуе – прошлое. У страха строгий и серьезный голос, жесткое лицо, не приученное улыбаться, он предан, но сдержан, он решителен и отчаянно смел, хотя, похоже, сам не подозревает об этом. И когда приходит время выбрать между страхом и мертвым покоем, Бьякуя балансирует на краю, пока его не толкают вниз, к тому, чего он боялся. Но там он видит не пропасть, нечто совершенно другое открывается его взгляду. На смену зиме приходит весна.
Однажды, быстрым нетерпеливым шагом возвращаясь из тринадцатого, Рукия узнает, что рокубантай-тайчо приказал открыть в доме все двери и окна. Свежий, теплый вечер гуляет в большом доме Кучики, ласково и легко треплет волосы, тихо, словно эхо, звенят колокольчики, а солнце с высокого ясного неба удивленно заглядывает в запертую прежде комнату.
Для: Ко.
Фэндом: Bleach
Название: Весна.
Герои: Кучики Бьякуя, Кучики Рукия.
Жанр: ангст с элементами романтики.
Бета: Mister_Key
Отказ от прав: во всем виноват Куботайт.
читать дальше
Кучики-сама…
Тихий голос. У него создается ощущение, что говорящая боится произнести неверные слова, хотя таким обращением она лишь покажет свое почтение. Но еще страшнее ей сказать то, что должно. Эти слова придется говорить часто и привыкать следует уже сейчас.
- Тебе не нужно называть меня так.
Однако недовольство в его голосе вызвано не ошибкой девушки, ведь самому Бьякуе использованное обращение кажется правильным и естественным. Здесь он согласен с ней, ведь при мысли, что Рукия должна называть его братом, что-то недовольно ворочается в груди. Этому внутреннему протесту глава Великого дома предпочитает не искать объяснений. Бывают вопросы, ответы на которые слишком многое меняют. Но одно Бьякуя знает точно - не то, что Рукия рождена за пределами белых стен, гложет его сердце. Хисана признала ее достойной, этого было достаточно, и он сам принял ее в семью, назвал сестрой – Кучики.
-Нии-сан, Бьякуя-нии-сан, аники, – она пробует раз за разом; слова неестественны и тяжелы, приходится растягивать гласные, чтобы хоть немного смягчить их звучание. Словно ребенок, учащийся произносить свои первые слова. Он уже догадывается, что они значат, и теперь хочет подтвердить свое знание. Но Рукии сложнее. Она знает и значение слов, и ответственность, которой они наделят того, к кому будут обращены. Она не знает одного - зачем этот человек с пустыми, будто вычерпанный колодец, глазами стремится заковать себя такой тяжелой цепью.
В детстве Рукии не было кукол и сказок на ночь, она не строила воздушных замков, а пределом ее мечтаний было не расписное кимоно, прогуливаясь в котором ты непременно вызовешь завистливые взгляды подруг, она мечтала о другом. Плотный ужин, такой, после которого тело, устав и насытившись, клонило в сон наяву. Надвигается приятная усталость и хочется растянуться на земле, прикрыть глаза и слушать-слушать, жизнь течет вокруг, и в ее шуме можно найти то, о чем и не подозревала раньше. В детстве ее компания, все пятеро, любили послушать леденящие кровь истории об ужасающих бусо*, обитающих на окраинах восьмидесятого района, о Они**, с которыми сражаются храбрые шинигами. Как будто в их жизни не хватало проблем и страхов, а каждый из них в любой момент мог вернуться к семейному очагу, прогоняющему кошмары сна и яви. Над этим «пострашней» они смеялись - просто потому, что ничего другого не оставалось.
Ночью, у почти погасшего костра, громким полушепотом пугали друг друга, а когда новички увлекались рассказом, Абараи, тихо подкравшись сзади, хватал одного из них под ребра. Оглядываясь назад, Кучики Рукия могла сказать, что ее жизнь в Руконгае была до невозможности простой и прямой, и даже счастливой, ведь ей так мало нужно было для счастья.
Однако та, маленькая Рукия, могла бы рассказать, и о том, как часто она останавливалась возле дома, откуда доносился беззаботный девчачий смех, и, приникнув к ограде, смотрела на девочек, наряженных в новые, цветастые кимоно, играющих в куклы.
Теперь, если она захочет, у нее будет и кукла в дорогих парчовых нарядах, украшенная шелковыми лентами, и столько кимоно, сколько нужно сестре Бьякуи-нии-сама, чтобы выглядеть прилично. Пока что ей хватает одного, настоящего, еще никем не ношенного, но Рукии почему-то не хочется его надевать. Ей нет нужды бояться голода и зимы, слуги обращаются с нею почтительно… Могла ли она мечтать о подобном незаслуженном счастье?
Только ежедневные встречи за общим столом и вид шинигами, чьи глаза пусты и словно бы от природы лишены всякого выражения, не дают ей покоя, вновь и вновь вынуждая задаваться одним и тем же вопросом.
Когда не стало Хисаны, Бьякуя уже не знал, для чего он живет. Первые дни, просыпаясь после беспокойного сна, содержимого которого он не помнил, Бьякуя позволял себе несколько секунд веры в то, что случившееся - лишь убедительный кошмар, его жена здесь, сейчас ее рука ободряюще коснется плеча, наваждение рассеется, и треснет ледяная корка, которая покрыла его сердце. Желание вернуться во вчерашний день, в тепло и солнце, в ласковый утренний свет, сквозь приоткрытые седзи ласкавший любимое лицо, было нестерпимым. Там каждое утро распускались цветы, там была ее жизнь. В том мире, что Хисана, уходя, забрала с собой, была и его жизнь,- сплетенные вместе, они цвели, как распускающийся под окном вьюнок. А здесь были слова о долге, семье, низкое грязное небо и голые остовы деревьев.
Раньше страх обходил Бьякую стороной, а опасность была всего лишь вызовом его силе, даже если превосходила то, с чем может справиться человек. Но теперь он постыдно бежал, прячась в комнате с простыми, бумажными фусума, дайрибинаи***, смотревшими на него пустыми стеклянными глазами, и блеклым образом, созерцание которого вызывало лишь горечь. Ведь каков бы ни был портрет, он всегда будет лишь бледным подобием для человека, который ценил оригинал выше своей жизни. В этой комнате не зажигали свечей, не протирали полы, не выбрасывали циновки, и даже входить сюда приходилось быстро, раздвинув створки дверей лишь настолько, чтобы не ободрать себе локти. Здесь жила Хисана. Это была ее комната, каждая вещь хранила отпечаток ее руки, а в воздухе чувствовался ее запах. Приходя сюда, он дышал ее дыханием, все еще сохранившимся в душном воздухе комнаты.
И только здесь Бьякую оставлял его новый противник - страх забыть. Забыть солнечные пятна, скользившие по лицу жены, когда она тихо сидела под цветущими деревьями, любуясь миром, тонкую розовую вуаль, накрывавшую сад в дни праздника цветения сакуры. Забыть смех, возгласы, стоны, слова…
Забыть Хисану.
Сделать то, на что у хрупкого создания не хватило времени. Бьякуе некогда было отдыхать: слишком многое следовало сделать. Были минуты, когда он поражался тому, как много усилий прилагала его девочка-жена. Но нет ничего, что длилось бы вечно, и чем меньше становился список дел, тем больше Бьякуя сожалел о поспешности, с которой выполнял дела, начатые его супругой. Отвратительные дальние районы и люди, их населявшие, но они оживляли Хисану.
Самое сложное, сберегаемое, что даст жизнь его памяти на десятки лет вперед. Её сестра, живое напоминание о днях безвозвратно ушедшего счастья. Мог ли он отказать, не выполнить последнюю просьбу женщины, чья радость наполняла его жизнь горячей кровью?
Он делал для нее, что мог. И сделал бы все, что угодно.
Лишь потом, когда сомнение сорной травой пустило корни в его сердце, Бьякуя вынужден был признать: знай он заранее, что сестры окажутся настолько похожи, и дать обещание было бы куда сложней... Не потому что сомневался в жене, мудрый глава семьи верил ей безоговорочно, не потому, что каждый взгляд, брошенный на сестру, иглами пронзал сердце, а потому, что он хотел любить Хисану. И теперь Бьякуя не знал, что делать дальше, не осталось фраз, и он признал - его жена умерла.
А ему приказала жить.
- Что в тех комнатах? - любопытствует Рукия, поднявшись на второй этаж и, положив ладони на перила, рассматривает место, которому предстоит стать ее домом. Владения Кучики велики и прекрасны, здесь есть место строгой геометрии традиционного дома, но и зелень живых садов ласкает уставшие за день глаза, есть где поселиться темноте и успокаивающему теплому свету, есть десятки людей и места, где чувствуешь себя единственным человеком на много кён**** вокруг.
- Это комнаты Хисаны-сан.
Девушка смущенно умолкает и отводит взгляд от плотно сдвинутых седзи, за которыми таится темнота.
- У меня есть для тебя подарок.
Рукия, вернувшаяся после занятий и торопившаяся к себе, останавливается, услышав голос главы дома. Бьякуя идет через сад, не оглядываясь и зная, что сестра следует за ним.
Спустя несколько недель после ее появления в доме Кучики, Бьякуя показывает ей то, что когда-то совсем по-мальчишески прятал от Хисаны, в очередной раз вызывая возмущение стариков и восхищение юнцов. Многие из них назвали бы его поступок предательством, но не Хисана. И поэтому Бьякуя чувствует себя свободным.
На плечи Рукии опускается тяжелая, грубоватая ткань. Она обволакивает тело и волнами ложится за спиной. Белоснежная, слегка шершавая материя контрастирует с иссиня-черным цветом ее волос, искрится свежевыпавшим несмятым снегом, а черные нити, ветви сливы, усиливают контраст. По краю подола, вверх, к рукавам, поднимаются створки золоченой клетки, распускаются нежно-розовые крупные цветы, вспыхивающие на кончиках лепестков бордовым пламенем, серые птицы перелетают с ветки на ветку. Хрупкое равновесие держится на контрастах, утонченный союз обманчиво несочетаемых цветов, убери один, и композиция развалится, пропадет изысканность, рисунок превратится в безвкусное нагромождение режущих глаз линий.
На миг у девушки возникает ощущение, что накидка изначально предназначена ей одной. Для нее ткали драгоценный шелк, растирали травы, чтобы выкрасить каждую из нитей. Створки клетки отворяются, серые птицы преследуют рассыпавшиеся по плечам пряди, утикакэ***** идет ей неимоверно, подчеркивает все достоинства ее внешности. Конечно же, оно не может быть сшито для нее, такие одежды передают из поколения в поколение и хранят внутри семьи. А девушка не так давно в этом доме, чтобы даже самый искусный портной успел справиться с такой задачей.
Рукия, подобрав подол и сделав пару шагов, разглядывает себя в принесенное накануне зеркало, а Бьякуя понимает, что мысль, посетившая его когда-то, оказалась правдой – Хисана оживает. На стене, в свете бумажного фонаря, четко видна ее тень , она оборачивается, а мгновение спустя он ловит на себе взгляд Рукии, отвернувшейся от зеркала. И Кучики-тайчо опускает руку, потянувшуюся к седзи, отступает назад, в духоту.
- Это подарок тебе. От Хисаны. – Шепчет он на ухо, наклонившись. Не случится ничего страшного, если он преодолеет несколько шагов, что их разделяют, наклонится и разгладит складки на ее рукавах - и так он и поступает, но взгляд его направлен туда, куда падает свет от лампы. Спустя секунду он находит в себе силы посмотреть на замершую девушку.
Некоторое время он живет идеей о том, что должен защищать это хрупкое существо, Хозяйку Тени, избавиться от страха не удается, теперь он подстерегает его с другой стороны.
И Рукия уходит. Возвращаются семейные заботы, отрядные обязанности, после продолжительной засухи наступает сезон дождей, и река жизни снова течет по старому руслу, нужно плыть, иначе утонешь и увлечешь за собой не один десяток пловцов.
Его страх пытается стереть из сознания то, что было дорого Бьякуе – прошлое. У страха строгий и серьезный голос, жесткое лицо, не приученное улыбаться, он предан, но сдержан, он решителен и отчаянно смел, хотя, похоже, сам не подозревает об этом. И когда приходит время выбрать между страхом и мертвым покоем, Бьякуя балансирует на краю, пока его не толкают вниз, к тому, чего он боялся. Но там он видит не пропасть, нечто совершенно другое открывается его взгляду. На смену зиме приходит весна.
Однажды, быстрым нетерпеливым шагом возвращаясь из тринадцатого, Рукия узнает, что рокубантай-тайчо приказал открыть в доме все двери и окна. Свежий, теплый вечер гуляет в большом доме Кучики, ласково и легко треплет волосы, тихо, словно эхо, звенят колокольчики, а солнце с высокого ясного неба удивленно заглядывает в запертую прежде комнату.
-
-
12.07.2007 в 22:00Толкьо его вычитывать надо, причём обязательно
Опечатков много, пробелы недоставлены, нелогичности типа "У Бьякуи некогда было отдыхать" встречаются. Это и прочие канцелярские недочеты в количистве.
-
-
12.07.2007 в 22:00На самом деле, мне понравилось. Я вижу их не совсем так, но в этом случае Бьякуя получается живой, настоящий. Хороший, интересный язык.
Правда, есть некоторые недочеты в плане очепяток и прочего. Но все поправимо, нэ?
Спасибо.
-
-
12.07.2007 в 23:43-
-
12.07.2007 в 23:51Спасибо.
Пара ошибок замечена и ликвидирована, завтра взгляну на текст отдохнувшим глазом.
Монстрик
Теперь мне спокойно.
Хотелось написать что-то, вызывающее яркие, теплые зрительные образы, задерживающиеся в голове.
А ты меня сильно расстрогала в заявке.
-
-
13.07.2007 в 00:11Вот такая вот я несчастная скиталица-любительница-гета. ))
-
-
13.07.2007 в 14:09Лерокс
Слушай, а мне понравилось. Хороши описания, образы сцен, читать не скучно )). молодец ).
К слову, руку беты в фике ощущаю, та 6))) славно поработали.
-
-
13.07.2007 в 22:04Как будто тебя уже не один раз кидали с заказными фиками.
dihjan
А то, братец.
Руки беты там не так много как кажется, просто у нас немного схожая манера делать описания.
Как мы с тобой и выяснили в асе, ты принял поправки К ея за мой текст, а мой, за кеевы поправки.
А вообще, бета молодец, меня нужно выдержать.
-
-
11.09.2007 в 17:06